Скачать бесплатно Рефераты Сравнительная характеристика изображения русской деревни в творчестве А. Г. Венецианова и кинофильме В. Шукшина «Калина красная»

Глава II. Русская деревня в творчестве Венецианова и кинофильме «Калина красная»…………………………………….

Проблема изучения русской деревни в творчестве Венецианова и кинофильме Шукшина «Калина красная» интересовала и интересует многих отечественных исследователей. Однако мало кто из них указывал на похожесть проблем подымаемых Венециановым и Шукшином, общность их взглядов при изображении русской деревни, несмотря на то, что их разделяло во времени около ста пятидесяти лет. Исследователи, во основном в своих трудах, по отдельности изучали жизненный путь и творчество этих выдающихся людей.

Большое значение следует уделить многочисленным воспоминаниям, интервью, высказываниям Шукшина. И замечательной работе «Венецианов в письмах художника и воспоминаниях современников». Благодаря которым можно ознакомиться конкретно с мыслями Венецианова и Шукшина. Основываясь на их изречения, сделать вывод почему именно русская деревня и крестьянство заняло первостепенную роль в их творчестве.

Среди исследований посвященных А.Г. Венецианову следует отметить работу З.И. Фомичевой «Творчество А.Г. Венецианова В первой четверти XIX века». Она великолепно передала новаторское достижение художника в области изображения человека в гармонии с природой и очень большую роль уделила вопросу изображения им русской деревни и крестьян. Также следует отметить работы посвященные Венецианову таких авторов как: А.Н. Савинов и Г.К. Леонтьева. И конечно труды по истории русского искусства.

По сравнению с Венециановым творчество Шукшина, и в конкретности его фильм «Калина красная», изучены намного меньше. В основном Шукшину посвящены биографические работы, однако и в них можно много почерпнуть для изучения русской деревни в фильме «Калина красная». Как например, в работе В. Коробова «Василий Шукшин». Большое внимание следует остановить на исследовании Ю. Тюрина «Кинематограф Василия Шукшина», в котором автор рассматривает только киноленты, и в частности «Калину Красную». А также можно отметить многочисленные сборники статей посвященных творчести Василия Шукшина, где различные авторы подымают широкий круг вопросов.

Изображение русской деревни имело большое значение как в творчестве Венецианова, в контексте XIX века, так и в кинофильме Шукшина «Калина красная», в контексте второй половины XX века. Они простым художественным языком сумели воспеть то прекрасное, что есть в русской деревни. «Ведь в деревне весь человек на виду. Вот почему мои герои живут в деревне. Я не мог ни о чем другом рассказывать, зная деревню. Я был здесь смел, я был здесь сколько можно самостоятелен; по неопытности я мог какие-то вещи по началу заимствовать, тем не менее я выбирался, на мой взгляд, весьма активно на, так сказать, однажды выбранную дорогу… И в общем-то мне кажется, я не схожу с нее, то есть темой моих рассказов и фильмов остается деревня»[1]-говорил Шукшин.

«Деревня И город в произведениях Василия Шукшина» — так мы вправе формулировать сегодня достаточно запутанную в прошлом тему литературно-критического исследования. Более того — это относится ныне к творчеству не одного только Шукшина, нам необходимо всерьез задуматься и над словами другого известного современного писателя, близкого друга Шукшина, так же записываемого в «злостные деревенщики»,— Василия Белова: «...собственно, никакой чисто деревенской, замкнутой в себе проблемы нет — есть проблемы общенародные, общегосударственные».

...Сколько уж раз, едва ли не в каждой статье последних лет цитировалось следующее шукшинское высказывание, но на месте тех слов, которые мы выделим, ставилось лишь многоточие, ибо заведомо предполагалось, что эти слова случайны, употреблены «для созвучия» только, никакого особого смысла, какой-либо «дополнительной нагрузки» они в себе не несут.»[2]

«Так у меня вышло к сорока годам, что я — ни городской до конца, ни деревенский уже… Одна нога на берегу, другая в лодке… Но и в этом положении есть свои «плюсы»… От сравнений от всяческих «оттуда сюда» и «отсюда туда» не вольно приходят мысли не только о «деревне» и о «городе» - о России».[3]

В таком же положении между городом и деревней находился и Алексей Гаврилович Венецианов. «Творческий путь А.Г. Венецианова начался в Москве здесь он прожил до 25-летнего возраста».[4] «В 10-х годах XIX столетия, когда А.Г. Венецианов поселился в Сафоновке, получил возможность широкого общения с крестьянами и крестьянским бытом, он начал работать над изображением русских крестьян, разделяя мнения радищевцев, что «нечего гордиться своим достоинством перед крепостным народом».[5] «Нельзя не вспомнить снова о том, что герои у Венецианова – крепостные крестьяне, не властные распоряжаться своей судьбой. Но для художника они были русскими людьми, представителями народа».[6]

«Общение с предшественниками декабристов – радищевцами, среди которых были И.И. Тербенев и А.Иванов, и установившаяся в начале 10-х годов тесная связь А.Г. Венецианова с деревней определили характер творчества художника».[7] В письме к Н.П. Милюкову от 2 сентября 1824 года А.Г. Венецианов сам пишет о значении для него Сафонково: «Нет, мой дорогой, никогда ни оставлю того, что питало и будет питать мою душу и гения».[8] «А.Г. Венецианов, несомненно, видел в русском крепостном народе ту жизненную силу и те творческие начала, которые изобразил в своих картинах и портретах».[9]

Несомненно, русская деревня в изображениях Венецианова значительно отличается от изображения в «Калине красной», но только внешне. Внутренне все осталось также. Все такая же деревенская простота и доброта, любовь к земле и работе, чудеснейшая природа и та граница между деревней и городом. «Вот и Шукшин до конца своих дней все же не смог оправиться от смены жизни. Город и деревня – положение «между» ними, «внутри этой вековой, хотя и меняющей свои формы российской анатомии, сделало глаз Шукшина особенно острым в наблюдении и той и другой, и деревенской и городской стихии».[10] Обратная ситуация у Венецианцева, который родился и долго жил в городе. Однако потом «он целую жизнь провел в деревне, с поселянами, срисовывал сельские виды, беспрестанно учился в поле, размышлял в лесах, на гумне, подсматривал природу на сельских праздниках, замечал изменения света в разные часы дня, в различную пору года, при различной погоде, подсматривал природу на месте».[11]

Глава II. Русская деревня в творчестве Венецианова и кинофильме «Калина красная»

«Образы русской деревни, созданные Венециановым, проникнуты глубокой любовью к простому русскому человеку и к трогательной в своей обыденности русской природе. Крестьянские портреты А. Г. Венецианова обычно рассматривались в литературе как этюды. Далеко не всегда они являются этюдами, многие из них представляют собою самостоятельные живописные произведения. Так, «Пелагея», «Жнецы», «Захарка», «Капитошка», «Портрет старика-крестьянина» — законченные произведения, цельные образы. Его крестьяне — дети природы, мужественные, трудолюбивые люди. Как сам Венецианов отметил, предметы, изображаемые им, в свое время казались «дикими». Но воодушевленный своей идеей, Венецианов пишет крестьянские портреты и создает на крестьянские темы значительное количество произведений, исключительных для своего времени по выразительности. Образ русской крестьянки, созданный А. Г. Венециановым в картинах «Весна», «Лето», «Жнецы», «Пелагея» и других, своей величавостью напоминает героиню повести Некрасова «Мороз». Поэтичностью отличаются и его образы крестьянских детей — «Крестьянские дети в поле», «Мальчик с бураком», «Мальчик с розгою», «Мальчики со змеем» и другие. А его картина «Лето» с изображением крестьянки, кормящей ребенка, звучит как задушевная иллюстрация на тему Некрасова «Доля ты русская».[12]

Также и Шукшин как можно лучше старался передать образ русской деревни и крестьян, что - бы зритель смог проникнуться к ним любовью и отзывчивостью. «Главной темой в своем творчестве я мыслю крестьянство. Мои любимые герои – алтайские землеробы», говорил, настойчиво повторял Шукшин. Крестьянство, деревня оставались не только его темой, но постоянной болью и памятью. Памятью, насквозь проникнутой чувством вины, сомнениями, беспокойством – раной душевной».[13]

«Калина красная» стала вершинством творчества Шукшина. «Все прежние фильмы Шукшина, когда появилась «Калина Красная», обрели новое значение и новый смысл. Они, предыдущие и предшествующие, во всей их неуравновешенности, во всей характерной для них сбивчивости ритмов, то полных энергии, то расслабленных, стали восприниматься как серия киноэскизов к «Калине красной», самой сильной и зрелой работе, после которой жизнь Шукшина оборвалась».[14]

«...Меня меньше всего,— пояснял Василий Макарович,— как это ни странно, интересует уголовная история. Больше интересует меня история крестьянина. Крестьянина, который вышел из деревни... Я так полагаю: поначалу я отваживался удерживать крестьянина в деревне, отваживался писать на эту тему статьи, призывать его. Но потом я понял несостоятельность этого дела... Если его жизнь так поведет, он уйдет, не слушая моих статей, не принимая их во внимание... Отсюда переосмысление: ладно, если ты уходишь — то уходи, но не надо терять себя как человека, личность, характер... Когда происходит утрата — происходит гибель человека, нравственная. Я себе представляю фильм и не с таким трагическим концом, как... этот обостренный случай. Мог быть и не такой обостренный случай. Но произошла нравственная гибель человека. Я так полагаю, что не столь физический конец, физическая смерть этого человека тревожит... Хотя она, в общем, тревожит, она тревожит нашего обывателя: почему вот убили, жаль, что убили. А тревожит гибель нравственная. В деревне, наверное, оставаясь там, где он родился, он был бы, наверно, хороший человек. Но так случилось, что он ушел от корней, ушел от истоков, ушел от матери... И, таким образом, уйдя — предал. Предал! Вольно или невольно, но случилось предательство, за которое он должен был поплатиться. Момент, или, так сказать, вопрос расплаты за содеянное меня очень, ну вот по – живому волнует…»[15]

По другому подошел к этой проблеме Венецианов. «Критическая оценка крепостнической действительности была своеобразно преломлена в творчестве Венецианова. Он не показал угнетения человека при крепостном праве, но в последовательном ряде произведений, создаваемых им в течение многих лет, впервые в русском искусстве возвеличил с такою разносторонностью достоинство и значительность человека в крепостном крестьянине. Глубоким уважением к крестьянину, серьезным и по-своему взволнованным изображением его Венецианов показал, что его творчество было народно».[16]

«В картине «Жнецы» раскрывались человеческие достоинства забитого русского крестьянина, нравственная чистота крестьян и близость их к природе. Картина показывала, что русский крепостной - крестьянин не лишен тонких душевных движений. Во времена, когда крестьян приравнивали к скоту, Венецианов выразил свою симпатию к ним и представил их способными ощущать тонкие красоты природы. На картине «Жнецы» изображены мужественные, здоровые умные русские крестьянские лица. Одежда юноши бедная, вылинявшая. Но Венецианов сумел выдвинуть ее живописные качества, так же как красочную насыщенность одежды стоящей рядом крестьянки. Ученик Венецианова А. Мокрицкий в своих воспоминаниях подчеркнул способность Венецианова раскрывать в своих произведениях большое душевное богатство, скрывающееся за бедной, грубой одеждой русского крестьянина. Также умел Венецианов дать почувствовать подлинное богатство скромной русской природы.»[17]

Тема русской природы в сочетании с русской деревней постоянно прослеживается и у Шукшина. «Ведь речь в Калине красной идет не только о возвращении человека из искаженного мира мнимых доблестей и вымышленных праздников к естественности и простоте труда, любви, семьи. Речь идет о возвращении блудного сына в родные края. Вся эта до боли Егору Прокудину близкая земля с ее лесами и полями, с ее шоссейными дорогами, с ее водами, рассекаемыми стремительным движением новеньких изящных судов, с ее бревенчатыми избами и городскими помещениями, где властвует уже пластик и стекло, - будто распростерлось в ожидании. Обыкновенная земля, снятая не напоказ, не для туристического любования завлекательной прелестью пейзажей, а во имя утверждения ее доподлинной реальности, намеренно взятой в скромном районом масштабе, увиденная в ее северной, самой непритязательной и, быть может, самой пронзительной красоте».[18] Василий Шукшин говорил: «Я хотел сказать об ответственности человека перед землей, которая его взрастила».[19]

«Спокойно лежит озеро в ясных дневных лучах солнца. Лесные опушки пронизаны светом. Егор ведет свой трактор, и позади него остается уже вспаханное, дышащее поле».[20] Как прекрасно передал Шукшин гармонию человека и природы. Такое же изображение можно увидеть и в картине Венецианова «Весна». «Человек и природа в картине настолько взаимопроникающе слитны, что разъять их – значит разрушить образную цельность».[21] «В картине «Весна» захватывающе правдиво передано весеннее поле, дышащее свежестью влажных испарений земли, над просторами которого так и кажется, что заливается жаворонок».[22] В работах Венецианова первой половины и середины 1820-х годов уже было утверждено новое понимание не только человека, но и природы.

«Одно-два упоминания о пейзажных произведениях Венецианова встречаются в библиографических и архивных материалах, но ни одного пейзажа (отдельного, не в бытовой картине) мы не имеем сейчас среди сохранившихся картин художника. Однако в ряде этих картин он сочетал образ человека с образом природы. Отношения между ними различно были определяемы Венециановым в разное время. Ему случалось раньше (как и его учителю Боровиковскому и некоторым современникам) изображать в портретах человека на фоне природы — облачного неба, листвы деревьев. Теперь, в 1820-х годах, Венецианов нашел новые отношения между человеком и природой: она стала не фоном, но средой для фигуры. Крестьяне картин Венецианова 1820-х годов написаны в самой природе. Эти достижения, понятно, не сразу давались художнику, но стремление к ним было плодотворным и правильным: в основе их лежало изучение самой действительности. Об этом говорят не только картины Венецианова, но и одна группа графических работ, особо интересная непосредственным отражением его работы «на натуре». Это — рисунки на листах писчей бумаги, сделанные графитным карандашом (Русский музей); они изображают отдельные фигуры работающих в ноле крестьян или группы их, крестьянку в избе, детей. В некоторых набросках запечатлены пейзажи, избушки, сараи, крестьянские дворы. Каждый набросок был сделан с натуры; Венецианов рисовал не в мастерской, а в поле, на сенокосе или жатве, в избе или во дворе».[23] «Но и они окрашены постоянно присущим Венецианову чувством глубокой веры в поэтическую и благородную сущность душевного мира русского крестьянина. Это чувство тесно связано и с той трактовкой, которую получает в картинах Венецианова национальная природа. Пейзажный мотив играет очень большую роль в создании единого образа его картины».[24]

«Открыть красоту в неизящной природе – Этим даром Венецианов наделен щедро… Венецианов смог увидеть и изобразить родную природу как никто из его современников».[25] «Весна.» уже пик творчества Венецианова, одно из его лучших произведений, а начиналось все с картины «Спящий пастушок». «Как далеко вперед ушел Венецианов от своих современников не только в трактовке самого пейзажа, но и в решении проблемы связей человека с природой. В «Спящем пастушке» он пробует свои силы в ее решении в первые. Поистине блистательное разрешение. Эта задача, задача всей европейской живописи».[26] «Спящий пастушок» тесно переплетается в «Калине красной» в образе Егора Прокудина: «И лежал он, русский крестьянин, в родной степи, вблизи от дома… Лежал, приникнув щекой к земле, как будто слушал что – то такое, одному ему слышное. Так он в детстве прижимался к столбам».[27]

«Широкий формат» шукшинскому изображению придает и другое обстоятельство. Дело в том, что при всем необозримом многообразии типов, характеров, проблем, образующих «шукшинскую жизнь», это все не калейдоскоп, не механическое множество, складывающееся из единичных и разрозненных впечатлений, а единая и по-своему стройная система, причем система, отражающая процесс и саму последовательность, в какой Шукшин вскрывал все новые и новые пласты деревенской жизни.

В исследовании нравственных судеб современной деревни Шукшин с самого начала стремился определить для себя точку отсчета, ту своего рода «единицу измерения», с которой можно было бы соотносить все нравственно-психологические превращения сегодняшнего деревенского человека. Он осторожен в определение этой «единицы». Предельно осторожен. Причем озабочен прежде всего тем, чтобы эта «единица» отражала не какое-то определенное состояние деревенской морали (например, не «старину» как таковую), а нормы общечеловеческие, не только возможные и идеально-желательные, по и необходимые и даже прямо предписываемые моральными требованиями социалистического общества. Отправляясь от них как от неких безусловных начал, он стремится уловить все их модификации, прослеживает все испытания, которым те подвергаются на трудных и сложных путях современного развития».[28]

Естественно в первую очередь Шукшина интересует сам Егор Прокудин. Как человек и личность. Но все же он не может себе представить его без простой ежедневной работы. Так и Венецианцев. «Художника в первую очередь интересует сам человек со всеми нюансами душевной жизни. И все же вне ежедневной работы он не может представить себе – и нам своих героинь. Труд в его картинах не воспринимается как насилие над человеком, человеческий труд в его представлении, даже подневольный, - это некое естественное продолжение жизни земли, своего рода жизнедеятельности природы».[29]

«В «Утре помещицы» обе крестьянки трактованы с таким же вниманием к человеку, к человеческому достоинству, как и дворянка. Художник показал красоту обеих девушек, их природную величавость, умное выражение их лиц. Он проявил к ним не меньшее уважение, чем к молодой помещице, дающей им указания. В этой картине впервые был во всей поэтичности создан Венециановым типичный для него образ русской женщины. Хорошее знание жизни крестьян позволило художнику воплотить в своих произведениях (и, в частности, в «Утре помещицы») ряд существенных особенностей народного характера. Именно это позволяет узнать в образах крестьянок венециановской картины черты, которые отметит ровно сорок лет спустя Н. А. Некрасов. Поэт говорил:

Что тип величавой славянки Возможно и ныне сыскать.

С походкой, со взглядом цариц... В игре ее конный не словит, В беде — не сробеет, — спасет: Коня на скаку остановит, В горящую избу войдет!

Хранят их красу от людей. .. Лежит на ней дельности строгой И внутренней силы печать».[30]

«А через сто пятьдесят лет, отобразил в своем фильме «Калина красная» Василий Шукшин в образе Любы Байкаловой, возлюбленной Егора Прокудина. Рассуждая о «Калине красной» по этому поводу верно заметил В. Коробов. «Это все — о Егоре Прокудине, но ведь фильм и повесть не только о нем, они — и о русской женщине, чья любовь безгранична».[31]

«А. Ф. Воейков, писатель и журналист, хорошо осведомленный о состоянии искусства своего времени, был знаком с Венециановым и, доброжелательно относясь к нему, считал себя вправе подсказывать художнику сюжеты будущих картин: «Просил бы его не ограничиваться изображением отдельно одних голов русских крестьян, но живописать сцены деревенской жизни: свадьбы, похороны, работы, забавы. Например, сколько поэзии, игры страстей, сильных движений в сельской мирской сходке, перед почтовою станциею, в питейном доме, в харчевне; при рекрутском наборе!».[32] «Гумно», «Очищение свеклы», «Спящий пастушок», «Деревенское утро. Семейство за чаем» были именно теми картинами, которые в полном масштабе передавали крестьянский быт. Шукшин также большое внимание уделял на будни крестьян. «Деревенское застолье, которое заняло почти целую часть всего фильма, - еще одна важнейшая находка Шукшина».[33]

Деревенские персонажи Венецианова и героя фильма Шукшина «Калина красная» Егора Прокудина объединяют та жизненная сила, которая присуща им с рождения, любовь к природе, к труду, их доброта и отзывчивость. «А.Г. Веницианов, несомненно, видел в русском крепостном народе ту жизненную силу и те творческие начала, которые изобразил в своих картинах и портретах».[34] Так же и Егор Прокудин: «Попав на боковую дорожку, он выламывался из этой среды своей незаурядностью – любовью к стихам и песням, любовью к природе, своей отзывчивостью и бескорыстием, как – то ненавязчиво подчеркнуто, что у него доброе лицо, многострадальная душа, открытая красоте и ласке. Отсюда, видимо, идет и ее незащищенность от всегда нахального зла, непримиримость к нему».[35]

И Алексей Венецианов, и Василий Шукшин оба были приверженцами натуры, создавая свои шедевры под впечатлением увиденого ими и осознанного. Венецианов призывал художников своего времени: «Довольно писать а ля Рембрант, а ля Рубенс! Давайте писать а ля натура».[36] А Шукшин высказывался по этому поводу так: «И в книгах своих, и в кино я говорил лишь о тех, кого знаю, к кому привязан. Делился, как умел, своими воспоминаниями, своими привязанностями».[37]

« Каждый набросок был сделан с натуры; Венецианов рисовал не в мастерской, а в поле, на сенокосе или жатве, в избе или во дворе. Он ставил себе целью передать увиденное таким, каким оно ему «являлось» в действительности, и это обусловило замечательную жизненную выразительность и правдивость маленьких набросков. Они, разумеется, лишь небольшая доля графического наследия художника, фиксировавшего наблюдения и накапливавшего тот реальный материал, который затем служил ему при работе над картинами. Не может быть сомнения в том, что Венецианов рисовал много: дошедшие до нас рисунки отличаются мастерством, свободой и целесообразностью приемов, дающимися только при постоянной работе. В набросках Венецианов не распылял своего внимания на передачу отдельных деталей, но точно передавал действительно существенное и нужное».[38]

«Следует отметить национальный колорит, свойственный произведениям мастера. Если в картинах Сильвестра Щедрина, столь созвучных мироощущению современного им человека, изображалась несколько романтизированная природа Италии, то венециановские полотна запечатлевали неяркий русский пейзаж и русского крестьянина. Венецианов избегал эмоциональных акцентов, достигаемых повышенной звучностью цвета. Он точно и иногда даже с суховатой верностью характеризовал русскую природу. Но вместе с тем умел ощутить и передать своими особыми, подчас слегка наивными средствами ее прелесть, только ей свойственную задушевную, затаенную красоту. При этом он органически мыслил ее связанной с народом. Именно потому так слиты с нежно зеленеющими полями, бледным небом и тонкими деревцами и его пастушок — это поэтическое олицетворение сельской жизни (образ, столь любимый и литературой того времени),— и мальчик-рыболов, застывший с удочкой над рекой, и тихо бредущая за высокими зарослями крестьянка с коромыслом («Спящий пастушок»). Все эти непритязательные, но с тонким художественным чутьем отобранные мотивы складываются в целостный образ национальной природы, показанной как арена повседневной жизни простых людей. В этом умении увидеть красоту в самом простом и обыденном, раскрыть поэтичность национальной природы, говоря вместе с тем о народе, о его буднях — заслуга Венецианова, реалистический и новаторский смысл его произведений».[39]

Также и Василий Шукшин изображает в «Калине красной» совершенно реалистическую картину. «Шукшин рисует картину деревенской жизни едва ли не идеальную. Тут он увлечен, пылок, вдохновенно-несправедлив. «Там нет мещанства». «Нот явления в жизни, нет такого качества в человеке, которое бы там не знали, или, положим, знали его так, а пришло время, и стало это качество человеческое на поверку, в результате научных открытий, вовсе не плохим, а хорошим, ценным. Ни в чем там не заблуждались, больше того, мало-мальски заметные недостатки в человеке, еще в маленьком, губились на корню¹» и т.д. Вот именно все это, очищенное и освященное поэтическим воспоминанием, и входит для Шукшина в понятие «жертвы». Умом он понимает, что па самом-то деле никакой жертвы нет, поскольку город так же заинтересован в сохранении вековых нравственных ценностей, как и деревня, но он пока что не знает, в какой форме они там сохранятся; прежняя же, «патриархальная» их форма, увы, разрушается, а это и есть жертва. Рассудочная уверенность в том, что в преображенном виде эти ценности сохранятся, и безотчетное сожаление о том, что уходят в прошлое сегодняшние, единственно понятные и близкие ему формы их проявления, — таково основное противоречие, лежащее в подтексте шукшинских раздумий о судьбах деревни».[40]

Заключение

Изображение русской деревни в творчестве Алексея Гавриловича Венецианова и кинофильме Василия Шукшина «Калина красная» сыграли очень значимую роль. Каждый из них в свою эпоху сумел поднять до самого наивысшего уровня проблемы волнующие русскую деревню и крестьянство. Путем своего творчества они заставили услышать об этом.

Если сравнивать чисто с художественной стороны, то живопись Венецианова и «Калина красная», естественно отличаются друг от друга. Венецианов был художником романтического направления. Героический образ, приукрашенный колорит его пейзажей, романтическая сентиментальность вот, что сопутствовало кисти художника. Шукшин же, наоборот, был приверженцем критического реализма. Если Венецианов в своих работах возвеличил крестьян, то Шукшин в лице Егора Прокудина, показал нравственную гибель крестьянина, который ушел от своих корней.

Однако, несмотря на это, сравнивая творчество Венецианова и «Калины красной» можно заметить, что это только внешнее отличие. Внутренне все осталось также. Все такая же деревенская простота и доброта, любовь к земле и работе, чудеснейшая природа и та граница между деревней и городом. Ведь неспроста они воспели русскую деревню. Шукшин, который долго прожил в деревне, перед тем как оказаться в городе и Венецианов, проживший более 30 лет в Москве и Петербурге, перед тем как поселиться в имении. Они хорошо знали проблемы между городом и деревней, и неравноправие последней. И своим тонким художественным языком сумели отобразить это.

И еще одна особенность Алексея Венецианова и Василия Шукшина в том, что были они приверженцами натуры, творили свои произведения только на основе ими увиденного и хорошо осознанного.

2. Венецианов в письмах художника и воспоминаниях современников. М. 1931.

5. Емельянов, Л. Василий Шукшин. Очерк творчества. Л. 1983.

6. Зоркая, Н. Актер. // О Шукшине. Экран и жизнь. Сборник статей. М. 1979.

8. История Русского искусства. Т.VIII. Кн.1. М. 1963.

12. Рудницкий, К. Проза и экран. // О Шукшине. Экран и жизнь. Сборник статей. М. 1979.

14. Тюрин, Ю. Кинематограф Василия Шукшина. М. 1984.

15. Фомичева, З.И. Творчество А.Г. Венецианова в первой четверти XIX века. Л. 1949.

16. Яновский, Н. Василий Шукшин. // Статьи и воспоминания о Василии Шукшине. Новосибирск. 1989.

[1] Горн, В.Ф. Василий Шукшин. М. 1993, с.34.

[2] Коробов,В. Василий Шукшин. М. 1988, с.150.

[3] Василий Шукшин. М. 1976, с.3.

[4] Фомичева, З.И. Творчество А.Г. Венецианова в первой четверти XIX века. Л. 1949, с.13

[5] Там же с.65.

[6] Венецианов и его школа. Л. 1973, с. 61 – 62.

[7] Фомичева, З.И. Творчество А.Г. Венецианова в первой четверти XIX века. Л. 1949, с.64.

[8] Венецианов в письмах художника и воспоминаниях современников. М. 1931, с.147.

[9] Фомичева, З.И. Творчество А.Г. Венецианова в первой четверти XIX века. Л.1949, с.72.

[10] Зоркая, Н. Актер // О Шукшине. Экран и жизнь. Сборник статей. М. 1979, с.157.

[11] Савинов, А.Н. Венецианцев. М. 1955, с.142.

[12] Фомичева, З.И. Творчество А.Г. Венецианова в первой четверти XIX века. Л. 1949, с.68-69.

[13] Зоркая, Н. Актер. // О Шукшине. Экран и жизнь. Сборник статей. М. 1979, с.156.

[14] Рудницкий, К. Проза и экран. // О Шукшине. Экран и жизнь. Сборник статей. М. 1979, с.98.

[15] Корбов, В. Василий Шукшин М. 1988, с.257 - 258.

[16] Савинов, А.Н. Венецианов. М. 1955, с.68.

[17] Фомичева, З.И. Творчество А.Г. Венецианова в первой четверти XIX века. Л. 1949, с.69-70.

[18] Рудницкий, К. Проза и экран. // О Шукшине. Экран и жизнь. Сборник статей. М. 1979, с.106.

[19] Он похож на свою родину. Барнаул. 1989, с. 242 – 243.

[20] Рудницкий, К. Проза и экран. // О Шукшине. Экран и жизнь. Сборник статей М. 1979, с. 109.

[21] Леонтьева, Г.К. А.Г. Венецианов. Л. 1989, с.122.

[22] Фомичева, З.И. Творчество А.Г. Венецианова в первой четверти XIX века Л. 1949, с. 68.

[23] Савинов, А.Н. Венецианов. М. 1955, с.114.

[24] Искусство народов СССР. Т.5 М. 1979, с. 87

[25] Леонтьева, Г.К. А.Г. Венецианов. Л. 1989, с.109.

[26] Там же с. 114.

[27] Тюрин, Ю. Кинематограф Василия Шукшина. М. 1984, с. 230.

[28] Емельянов, Л. Василий Шукшин. Очерк творчества. Л. 1983, с. 49.

[29] Леонтьева, Г.К. А.Г. Венецианов. Л. 1989, с. 157.

[30] Савинов, А.Н. Венецианов. М. 1955, с. 68.

[31] Коробов, В. Василий Шукшин. М. 1988, с. 257.

[32] Савинов, А.Н. Венецианов. М. 1955, с. 142.

[33] Рудницкий, К. Проза и экран // О Шукшине. Экран и жизнь. Сборник статей. М. 1979, с. 87.

[34] Фомичева, З.И. Творчество А.Г. Венецианова в первой четверти XIX века. Л. 1949, с. 72.

[35] Яновский, Н. Василий Шукшин. // Статьи и воспоминания о Василии Шукшине. Новосибирск. 1989, с. 119.

[36] Фомичева, З.И. Творчество А.Г. Венецианова в первой четверти XIX века. Л. 1949, с. 3.

[37] Емельянов, Л. Василий Шукшин. Очерк творчества. Л. 1983, с. 44.

[38] Савинов, А.Н. Венецианов. М. 1955, с. 114.

[39] История Русского искусства. Т.VIII. Кн.1. М. 1963, с. 570.

[40] Емельянов, Л. Василий Шукшин. Очерк творчества. Л. 1983, с. 111.

Последние новости

Последние статьи

Вид искусства

День рождения

Полезные ссылки

Облако тегов

Сравнительная характеристика изображения русской деревни в творчестве А. Г. Венецианова и кинофильме В. Шукшина «Калина красная»

Сравнительная характеристика изображения русской деревни в творчестве А. Г. Венецианова и кинофильме В. Шукшина «Калина красная»

Глава II. Русская деревня в творчестве Венецианова и кинофильме «Калина красная»

Заключение

Поиск по: