|
Просмотров: 1622
Московский Медичи - Савва Иванович Мамонтов
Московский Медичи - Савва Иванович Мамонтов
Краткая справка.
Медичи - фамилия древнего флорентийского рода, прославившегося своей благотворительностью и меценатством ещё в пятнадцатом веке. С тех пор слово Медичи стало нарицательным. Медичи - люди, сделавшие особый вклад в развитие культуры путём своего благотворительства и меценатства.
Конец девятнадцатого века в России ознаменован необычайным подъёмом в национальной культуре. На фоне этого подъёма появились и люди, материально и духовно поддерживающие духовную и культурную деятельность - знаменитые московские Медичи. Наиболее известный из них - Савва Иванович Мамонтов. Благодоря ему мир узнал таких замечательных художников, как Коровин, Серов, Врубель и многие другие. Благодаря его помощи на свет появились многие скульптуры и картины русских художников, ставшие впоследствии шедеврами.
Савва Иванович Мамонтов - основатель Русской оперы - той самой, в которой расцвёл гений Шаляпина и где были поставлены (в некоторых случаях впервые) многие оперы “национальной школы“. Мамонтов и музыкальность стали в Москве синонимами.
Савва Мамонтов внёс неоценимый вклад в развитие русской живописи, скульптуры, оперного искусства. Его имя ещё долго будут помнить как имя известнейшего из московских Медичи.
П Л А Н
История Медичи
- Имя Медичи, начиная с пятнадцатого века
- Чем знамениты Медичи
- Московские Медичи во второй половине девятнадцатого века
- Известнейший московский Медичи Савва Мамонтов
Савва Иванович Мамонтов: семья, детство, отрочество
- Отец Саввы. Связь семьи с декабристами
- Лицейские и университетские годы
- Становление взглядов на искусство
Московский Медичи Савва Иванович Мамонтов
- Наследник дела отца
- Женитьба
- Дом в Абрамцеве - дом художников
- Покровительство художникам и скульпторам
- Домашний театр
- Дело всей жизни - Русская Частная опера
- Взращивание гения Шаляпина
- Крах Мамонтова. Смысл жизни
Медичи - это фамилия известного флорентийского рода дворян, представители которого прославились в народе за своё меценатство, покровительство. Наиболее известный из них - Лоренцо Великолепный, правивший во Флоренции во второй половине пятнадцатого века, - был также незаурядным поэтом, покровителем всех видов искусства, меценатом, при непосредственном участии которого Флоренция в конце пятнадцатого века стала центром культуры эпохи Возрождения.
С тех пор меценатов и покровителей, сделавших особый вклад в развитие культуры, в Европе называют Медичи.
Конец девятнадцатого века в России был ознаменован необычайным подъёмом культуры. В связи с этим появились в стране и те, кто этот подъём всячески поддерживал, в том числе и материально. Эти люди были в основном богатыми купцами и промышленниками, которые чувствовали необычайный прогресс в развитии культуры и духовного уровня русского народа. Эти люди прослыли в народе как московские Медичи. В списке этих имён мы найдём много знакомых, например Павел Третьяков - основатель знаменитой на весь мир Третьяковской галлереи, Савва Морозов - богатый промышленник, который помогал большевикам в годы революций, а также многие другие.
Один из них - Савва Иванович Мамонтов, основатель первой частной Русской оперы, той самой, в которой расцвёл гений Шаляпина и где были поставлены (в некоторых случаях впервые) многие оперы композиторов “Национальной школы” .
Савва Мамонтов родился 3 октября 1841 года в городе Ялуторовске, за Уралом, где отец его, Иван Фёдорович, работал по откупной части. Весьма знаменательно то, что в этом небольшом городе в то же время жили многие декабристы, среди которых Иван Пущин, лицейский друг Пушкина, Матвей Муравьёв - Апостол и другие.
Итак, Савва Иванович Мамонтов родился, и первые годы жизни провёл в городе, где жили декабристы. В своих заметках о детстве он пишет, что отец его “был близок и как будто родственно связан с некоторыми из декабристов” . К сожалению, связь эта была покрыта строгой тайной. Имя Мамонтова называют среди имён тех сибирских купцов, кто помогал “политическим преступникам” наладить бесцензурную переписку с родными и друзьями в России. Всё это оказывало непосредственное влияние на маленького Савву. С малых лет стал проявляться его неординарный характер: мальчик был способен улавливать дух чего - то особенного, духовно ценного. Этой способности ещё предстояло проявиться в будущем, в сфере искусства. “Чутьё” к прекрасному сыграло в жизни Саввы решающую роль.
В 1850 году Мамонтовы переезжают в Москву. Отец Саввы решил, что пора прекратить домашнее воспитание сыновей (их в семье было четверо) и отдал их в гимназию. Но пребывание их в гимназии длилось недолго - через год отец определил детей в Горный корпус в Петербурге. В корпусе Савва проучился год, но затем опять вернулся в свою старую гимназию, из которой год назад забрал его отец. Учился Савва год от года всё хуже, стал чуть ли не самым последним учеником в классе. По существовавшим тогда правилам он должен был сидеть за последней скамьёй, но по настоянию одноклассников, любивших его за независимость и обаяние, сидел всегда за первой, рядом с первым учеником. Это качество - способность объединять и вдохновлять - он пронёс через всю свою жизнь. Много лет спустя Вера Павлавна Зилоти, старшая дочь Павла Третьякова, вспоминала, что “Савва обладал громадным шармом, умел сразу объединить всю молодёжь вокруг себя” . Однако такая популярность у товорищей вызывала всё большую нелюбов администрации. Только о своём учителе - словеснике Носкове, близком знакомом Гоголя, Савва вспоминал впоследствии с благодарностью: ему он был обязан знанием русской литературы, любовью к чтению. В седьмом классе гимназии Савву начали интересовать политические разговоры отца с амнистированными к тому времени декабристами. В гимназии он получает прочную репутацию человека осведомлённого. В личных интересах Саввы уже тогда первое место занимал театр. Но искусство, как известно, требует жертв. На выпускных экзаменах гимназист Мамонтов полностью провалился из-за латинского языка. Ему посоветовали уйти из гимназии. И предприимчивый Савва Мамонтов, путём небольшого обмана, Московский университет на юридический факультет; латынь за него сдавал кто-то другой.
Но Мамонтов и тут прослыл страстным вольнодумцем, хотя в университете к учению относился уже с большим интересом. И всё же больше всего Савву Мамонтова интересовал театр. Теперь он уже не только посещает спектакли, но и сам пробует играть.
Частные театры в ту пору были запрещены, но драматические кружки существовали. Один из таких кружков, “Секретаревский” , который фактически был театром, и посещал Мамонтов. Спектакли их регулярными не были, однако в зрителях недостатка не было. Притягательным центром всего кружка был Александр Николаевич Островский.
Всё было хорошо, пока отец Саввы, Иван Фёдорович, всерьёз не забеспокоился театральным увлечением сына. Дело в том, что он готовил из сына наследника всех его дел, в частности и крупной железнодорожной компании. К тому же отца уведомили о том, что и в Университете Савва кому - то мешал. Был дан настоятельный совет убрать его оттуда. И отец, несмотря на отчаяные возражения сына, непоколебимо решил отправить его в Баку для обучения торговому делу. Там молодой Савва Иванович был определён на должность в контору. Савва желал поскорее вернуться в Москву, ближе к искусству; он писал отцу: “Я готов к труду!” . Однако отец категорически отверг этот вариант. И Савва покорился, чем вызвал необычайное расположение отца. Из его писем Савве стало ясно, что отец видит его своим единственным преемником и наследником, спосбным вести все дела.
Из Баку Савва отправился торговать в “дикую Персию” . Дела его там сложились удачно, но молодой Мамонтов очень скучал по Москве, её бурной жизни, друзьям и, конечно, театру.
И вот, спустя полгода он, наконец, получает от отца распоряжение отправляться в Москву. Сразу после приезда он недвусмысленно заявил о своём намерении передать дела в руки Саввы и снял для этого дом на Ильинке, дал ему начальный капитал. Так Савва Иванович Мамонтов вошёл в настоящую, полноценную жизнь.
Молодой купец быстро освоился в своём деле и стал преуспевать. Он завёл много новых знакомств. Особенно его привлекала семья Сапожниковых, глава которой был, как и отец Саввы, купцом первой гильдии. Точнее, привлекала Савву семнадцатилетняя Лиза Сапожникова. Она была девушкой умной, рассудительной, искренней и глубоко религиозной. Двадцать пятого апреля 1865 года двадцатитрёхлетний Савва и семнадцатилетняя Лиза поженились в подмосковном имении Киреево.
Через два года у них родился сын Сергей, который впоследствии очень сдружился с дедом, отцом Саввы Ивановича.
А ещё через два года, в 1869 году, родился второй сын - Андрей. Примерно в то же самое время Савва Иванович начал покупать у художников, представляющих новые стили, их картины. В этом, 1869, году скончался Иван Фёдорович, отец будущего Медичи. С тех пор Савва Мамонтов стал полным себе хозяином. Первым делом он обзавёлся огромным имением Абрамцево, которое раньше принадлежало братьям Аксаковым. Постоянными гостями Саввы Мамонтова в этом доме на протяжении долгих лет были Васнецов, Крамской, Репин, Поленов, Врубель, Коровин, Серов, Антокольский и многие другие известные художники и скульпторы. Они всегда могли найти в Абрамцеве интересный круг людей, материальную помощь, вдохновление на новые работы, многие из которых стали признанными шедеврами. Самой известной из картин, написанных в Абрамцеве стала “Девочка с персиками“Серова. Девочка на картине - двенадцатилетняя дочь Саввы Ивановича Верушка. Серов был просто поражён её обаянием и заразился идеей написать её портрет. Эта идея была тотчас же поддержана Саввой Ивановичем. Художник попросил жизнерадостную бойкую девочку позировать ему, и она в течение целого месяца каждый день высиживала положенные часы почти не шевелясь.
Серов к тому времени был ещё довольно молодым художником, но “Девочка с персиками” пустила весть о нём как о новой звезде в живописи, а связь с Мамонтовым и покровительство Саввы Ивановича во многом предопределили судьбу юного дарования.
Меценатцкая деятельность Саввы Мамонтова началась в 1873 году, когда он, подобно Павлу Третьякову, предложил самому известному к тому времени русскому скульптуру сваять для него скульптуру “Христос перед судом народа” . Причём навязан сюжет Антокольскому не был - он выбрал его сам. В то же время Мамонтов начал помогать реализовывать свои пректы начинателям зарождающегося движения передвижников, таким как Репин, Коровин, Поленов, Серов. Позднее, в 1879 году, он оказал такую же услугу и Виктору Михайловичу Васнецову. Савва Иванович задумал тогда украшать здания железнодорожных вокзалов, построенных им же, проиведениями русских художников; решил и Васнецову помочь так же, как когда - то помог Антокольскому: он заказал ему сразу три декоративных панно: “Ковёр - самолёт” , “Три царевны подземного царства” и “Битву русских со скифами” . Как и в случае с Антокольским, сюжеты панно Васнецову навязаны не были, он выбрал их сам.
В доме Саввы Ивановича в Москве, на Садово-Спасской, был образован Мамонтовский кружок, где во время рождественских каникул устраивались обычно любительские театральные постановки, выставки картин и скульптур. Туда ходила почти вся интеллигенция Москвы. Именно благодаря этому кружку в обществе московских искусствоведов начали признаваться картины Васнецова, не признававшиеся до сих пор.
Однако несмотря ни на что Савву Ивановича та деятельность, которой он занимался до сих пор, не удовлетворяла до конца. И он, уже в который раз задаёт себе вопрос: что же сделал он сам, Савва Мамонтов, он, понимающий, что его главной заслугой перед потомками будет то, что он сделал и сделает в искусстве? Хотя он и занимался скульптурой, но не был так самонадеян, чтобы считать свои ваяния произведениями высокого искусства, а себя настоящим скульптором. Его скульптура - это отдушина его бьющей через край энергии, пьесы для домашнего театра и стихи также. И неужто он не способен ни на что большее, как только быть катализатором или дилетантом?
Нет, он всё же сделает нечто такое, что будет его детищем; он знает, что это будет. Он давно думает об этом. Когда - то его папа Иван Фёдорович отправлял его из дому, дабы отвадить от театра и приохотить к работе. К работе приохотил (впрочем, тут ещё натура помогла) , а вот от театра не отвадил. Теперь у него, у Саввы Мамонтова, будет театр. Свой. Но не такой, как казённый императорский. Нет! Он создаст новый театр, где всё то, что он придумал во время домашних постановок, что он творил, выйдет в люди… Он уже знал твёрдо: театр он создаст.
Подготовка изподволь. Намечался репертуар, подбирались артисты и декораторы. Всё это должны были быть новые люди, люди, не испорченные дурной традицией, не втянувшиеся ещё в рутину казённой сцены. Пусть там, на казённой сцене есть хорошие певцы, обладающие замечательными голосами, пусть там иногда промелькнёт талантливая декорация… Всё равно это не то - рутина, казёнщина. Опера - не место, где премьер или премьерша, выфраченные в богатые платья, сверкая драгоценностями, демонстрируют особенности своего голоса, а старенькиё меломан сидит, дожидаясь, как такая - то примадонна возьмёт такую - то ноту. Театр должен вслед за живописью взбунтоваться и двинуться по пути от академизма к реализму. Во всём. В репертуаре, в исполнении, в декорациях, в костюмах.
Однако… глава акционерных обществ Савва Иванович Мамонтов - создатель оперной труппы. Не солидно. Пожалуй, акционеры испугаются - не употребил бы глава их компании их средства на содержание всяких там актёров. Да и в Петербурге те, с кем он сталкивается по делам железных дорог, только глаза раскроют удивлённо, когда узнают, что Савва Иванович вдруг, изволите ли видеть, - оперу открыл! Ну что ж!.. Нет положения, из которого предприимчивый Савва Мамонтов не нашёл бы выхода. Пусть новая опера считается театром Кроткова: “Русская частная опера” .
В 1884 Мамонтов начал подготовку к будущему её легальному существованию. Первым спектаклем Частной оперы было решено сделать “Русалку” . Декорации к нему писал Левитан по эскизам Васнецова. Эскизы делал и Поленов, однако сами декорации писались без исключения молодыми преспективными художниками, такими, как, например, Коровин. Сам Савва Иванович занимался тем временем подготовкой труппы, то есть вокальной и сценической части оперы, ну и, конечно, оркестровой. Он считал, что певцы в его новой опере, так же как и декораторы, должны быть молодыми, ещё не испорченными дурной традицией казённой императорской оперы, не тронутыми рутиной и карьеризмом, словно ржавчина разъедающими душу актёра.
На главную роль в дебютном спектакле Частной оперы “Русалка” Мамонтов решил пригласить ещё не испорченную какими - то ни было выступлениями, ещё проходившую курс консерватории, двадцатидвухлетнюю Надежду Васильевну Салину, которая не без горечи называла себя “дитя театра” . Сколько она помнила себя, она всегда кочевала по провинциальным городам России с какой - то бродячей труппой актёров, в которой выступала её мать, а иногда и она сама, если по сценарию требовался “ребёнок без речей” . С момента их с Саввой Ивановичем знакомства Мамонтов, по её словам, “сиял над ней путеводной звездой” .
Обстановка в опере была товарищеская - во многом благодаря Савве Ивановичу, который всегда умел поддержать моральный дух актёров. Все актёры были ещё молоды, все только ещё начинали, но у всех у них был общий кумир, человек, который собрал их всех вместе - Савва Мамонтов. Артисты сдружились с молодыми художниками - декораторами: свойским Костей Коровиным, Левитаном, Врубелем, Забелиным.
И вот начались бесконечные репетиции. Репетировали сразу и “Русалку” , и “Снегурочку” , и “Фауста” . Все артисты были молоды, энтузиазма было хоть отбавляй. Зато не было опыта: репетировали до изнеможения. Савва Иванович и тут не терял своей увлечённости, широты натуры, щедрости во всём, энтузиазма, способности вдохновлять. Едва актёры уставали, он, уставший ещё больше, пытался взбодрить их весёлой шуткой, смешным рассказом или чаем с кулебякой. Он присутствовал на каждой репетиции, наблюдал за всем и за всеми. Поначалу он, рассказывая актёрам об опере, об истории сюжета, об эпохе, психологии действующих лиц, а потом предоставлял каждому свободу трактовки, каждому давал возможность проявить индивидуальность, однако никого не выпускал из поля зрения. И стоило только ему заметить фальшивый жест или фальшивую интонацию, как он немедленно своеобразно реагировал: улыбался чуть заметно и каким-нибудь скупым жестом, как бы невзначай брошенной фразой давал понять актёру его ошибку, причем делал это так ненавязчиво, так деликатно, что актёр сразу понимал свою ошибку и делал именно так, как нужно.
Результатом такой работы была не только спевка, но и сыгранность актёров, о которой и знать не знали в казённой опере. И было решено дебютировать “Русалкой” уже девятого января 1885 года в Лианозовском театре. Официальная московская пресса никак не отреагировала на появление первой в России частной оперы. Театральной школы, не говоря уже о специальном образовании, у Мамонтова не было. Но всё же его нельзя считать дилетантом в театральном деле. Его юношеское увлечение театрам, общение с Островским в Секретаревском кружке, домашние постановки, непризнание им казённой театральной рутины, новаторское отношение к опере - всё это должно было предопределить его успех.
Мамонтов среди интеллигенции считался законодателем художественного вкуса. По воспоминаниям современников, если кто - то покупал какую-нибудь красивую вещь, то непременно говорили: “Надо непременно показать её Савве Ивановичу!” .
Перед дебютом “Русалки” хотя все и волновались, но всё же рассчитывали на успех. Однако дебют провалился… Молодая Надежда Салина, исполнявшая Русалку, от которой зависел успех, пела ужасно. То, что дебют был неудачен, понимали все. Пресса обрушила на Частную оперу лавину критики. Савва Иванович бал очень недоволен. Вторым спектаклем шёл “Фауст” , поставленный Поленовым. На этот раз все актёры пели замечательно, однако зрители не поняли во многом нового и оригинального замысла. Второй акт проходил при почти пустом зале.
Только человек с такими железными нервами и таким упорством, как Мамонтов, человек, уверенный в правоте и конечном торжестве своего дела, мог не пасть духом. И спектакли продолжались. Снова ставили “Русалку” . На этот раз Салина исполнила заглавную партию просто великолепно, и спектакль увенчался хоть каким - то, но успехом.
Однако какая роль самого Саввы Мамонтова во всём этом предприятии? Он не пишет декораций - это делают Васнецов, Поленов, Левитан, Коровин. Он не управляет оркестром - это делают маэстро из Италии. Он не поёт. Однако ошибочно думать, что он только снабжал предприятие деньгами и пытался заручиться поддержкой Островского, Стасова, художников. Роль Мамонтова в его опере была всеобъемлюща. Все нити исходили от него. Впервые в русском театре роль режиссёра была поднята на такую высоту. Он режиссирует, он сочиняет мизансцены, подсказывает актёрам как ходить, как держаться на сцене, как петь. Петь нужно играя - таков режиссёрский принцип Мамонтова. Не всё это только начало, первые шаги, уроки; уроки не только для артистов, но и для самого Мамонтова.
А пока, убедившись за время первого сезона в косности московской публики, Савва Иванович пошёл на компромисс: то и дело приглашались лучшие певцы - иностранцы. Русские зрители пока не были способны понять русскую оперу. Поэтому во время второго сезона иностранные оперы преобладали над русскими. В сентябре 1886 года открылся новый, третий и последний сезон Русской частной оперы. Савва Ивинович понял уже, что временно потерпел поражение, что русская публика оказалась неподготовленной к той театральной революции, которую он хотел совершить, и которая, как он был убеждён, неизбежно совершится. Он не имел практического опыта общения с публикой, не видел ещё путей, какимит должен был быть завоёван прогресс. Уроки поражения нужно было обдумать, чтобы впоследствии опять выдти на бой с рутиной и победить её.
В 1894 году у Мамонтова появилась мысль о возрождении его оперы. Так и получилось через два года, однако, решающим стал 1895 год, когда Савва Мамонтов заметил никому ещё тогда не известного молодого актёра Фёдора Шаляпина. Именно благодаря этой случайной встрече возродилась мамонтовская опера. В тот же вечер, когда Мамонтов услышал голос Шаляпина в Панаевском театре, Савва Иванович подошёл к нему. Познакомились. Не в силах ждать, Мамонтов предложил Шаляпину спеть. Последний с радостью согласился. Голос Шаляпина поразил Савву Ивановича своей силой и красотой. Он говорил:” Шаляпин - настоящая сила. Какой голос! В консерватории не учился… А кто знает, не сам ли он консерватория?!” После этого Мамонтов твёрдо решил возродить оперу. Несколько артистов из прежнего состава только того и ждали. Весь 1895 год прошёл в подготовка к новому рождению Частной оперы. На летние месяцы, во время каникул в Мариинском театре, Шаляпин присоединился к новой труппе Саввы Мамонтова.
Шаляпин прекрасно вжился в среду актёров и художников. Кроме того, сам Мамонтов очень привязался к Шаляпину, решил сделать из него настоящего певца, настоящего актёра, полноценную личность. Шаляпина поразила та творческая обстановка, которая царила в труппе. Начались репетиции. Только теперь Шаляпин понял, что значит по-настоящему работать над ролью, над партией. Савва Иванович неустанно объяснял ему, какой образ должен он создать, как играть, как петь. Каждая беседа с Мамонтовым казалась ему откровением, и Мамонтов видел это. Он поставил себе задачу взрастить Шаляпина как личность. Шаг за шагом втолковывал Савва Иванович Шаляпину принципы театрального дела. Он водил своего ученика по музеям, выставкам, знакомил с художниками и скульпторами. Шаляпин увлечённо познавал, что есть искусство. Мамонтов был терпелив, а Шаляпин умён. Постепенно он становился вторым человеком в опере после Мамонтова.
Дебют труппы состоялся в Нижнем Новгороде. Гастроли в провинции прошли как нельзя успешно. И вот, новая Русская частная опера поехала покорять Москву. И это ей с успехом, наконец, удалось. Критики восторгались голосом Шаляпина, декорациями, режиссёрской работой. В прессе прозвучали те слова, которых ждал Савва Мамонтов не один год, слова, свидетельствующие о том, что он понят, наконец, поняты его стремления, понята его цель, во имя которой он так упорно работал. Триумф Шаляпина продолжался два сезона. Но всё резко и неожиданно обрушилось одиннадцатого сентября 1899 года: Савву Ивановича Мамонтова арестовали.
Та помощь, которую Мамонтов оказывал художникам, то, с каким размахом организовывалась Частная опера, - всё это требовало денег, и немалых. Деньги приносил доход, получаемый от эксплуатации железных дорог и от других предприятий. Нельзя забывать, что Савва Мамонтов был не только Медичи, но и азартным предпринимателем, крупным дельцом. И вот, в кассе Московско - Ярославско - Архангельской железной дороги была обнаружена крупная брешь. Обвинён был в этом Савва Мамонтов, а также ряд его помощников. Мамонтовский дом на Садовой был подвергнут обыску. На самого Мамонтова был наложен крупный штраф в размере ста тысяч рублей. Но в доме у него ничего не нашли. Таким образом, Савва Ивановач Мамонтов, обедневший, оказался в тюрьме. Там дали о себе знать его болезни, его мучили припадки чахотки. На просьбу Саввы Ивановича заменить до суда заключение домашним арестом, мотивированную это своим состоянием здоровья следователь ответил резким отказом. Но благодаря стараниям известных художников и музыкантов через некоторое время Савва Мамонтов был переведён на домашний арест.
В июне 1900 года состоялся суд, который совершенно неожиданно обернулся бенефисом Саавы Мамонтова. Благодаря стараниям лучшего московского адвоката и всего цвета русской интеллигенции он был оправдан. Однако долг остался висеть на шее Мамонтовых. Все произведения культуры, принадлежавшие ранее Мамонтовым были проданы с молотка.
Остатки жизни Савва Иванович Мамонтов провёл в полной тени. Он старел катастрофически. Он был морально затоптан, потерян среди многолюдной Москвы. Шестого апреля 1918 года он скончался.
Написал полезное: Opanasenko
ВВЕРХ
|
